Мадрид — культурная столица Европы 17 века

Мадрид принадлежал к числу самых молодых культурных центров Европы XVII столетия. Испанский король Филипп II (1556-1598) издал указ о переносе столицы в этот отличавшийся благоприятным климатом небольшой город в центре Пиренейского полуострова только в 1561 году. После переезда королевского двора Мадрид превратился во впечатляющую великолепием королевскую резиденцию — были расширены улицы и площади, перестроен мавританский Алькасар, воздвигнуты многочисленные церкви, а в ближайших окрестностях города выросли летние резиденции двора — Каса дель Кампо, Аранхуэс, Прадо и Эскориал. Для отделки последнего король пригласил итальянских художников, среди которых были Федерико Дзуккари, Бартоломео Кардуччо и Патричио Кайеса (некоторые из них впоследствии навсегда осели в Испании). Художники Алонсо Санчес Коэльо и Хуан Пантоха де ла Крус, а также Антонис Мор, переехавший в Испанию из Голландии, прославились как портретисты.

Положение Мадрида пошатнулось в годы правления Филиппа III (1598-1621), когда под влиянием своего фаворита, графа Лермы, король перенес столицу в Вальядолид. Впрочем, через пять лет, после бурных протестов знати, монарх отменил свое решение. Тем не менее в XVII столетии Мадрид не играл важной роли ни как промышленный, ни как торговый центр. Альфонсо Нуньесу де Кастро принадлежит комплиментарная фраза: «Нет другой столицы, кроме Мадрида!»; однако вскоре ее переделали в насмешливое замечание: «Кроме столицы, в Мадриде нет ничего другого», намекавшее на то, что город состоит только из королевского двора. В результате градостроительных усилий, в частности, расширения площади Пласа Майор, Мадрид приобрел более импозантный облик, но сам Филипп III остался в истории Испании лишь как «благочестивый король», а не как выдающийся покровитель искусств или коллекционер.

Лишь в годы правления Филиппа IV (1621-1665) были предприняты крупные художественные проекты, в том числе роспись дворца Буэн Ретиро, перестройка и отделка залов Алькасара (салон де лос Эспехос, салон Дорадо, салон Очавадо). В 1630-е годы королевский охотничий дворец Торре де ла Парада был заново расписан Рубенсом и учениками из его мастерской (картины на мифологические сюжеты) и Веласкесом (портреты членов королевской семьи в охотничьих костюмах). При Карле II, последнем короле испанской ветви Габсбургов, важнейшими художественными проектами стали роспись лестницы в Эскориале, отделка Буэн Ретиро и создание обширных циклов фресок в нескольких церквях Мадрида, таких, как Нуэстра Сеньора де Атоха и Сан Антонио де лос Алеманас.

Самыми крупными заказчиками в Мадриде оставались для художников двор и церковь, поскольку в Испании еще не было состоятельной буржуазии, обладающей художественным вкусом. Главным покровителем и знатоком искусств считался король. В 1700 году королевское собрание насчитывало 5500 картин, из них больше половины приобрел Филипп IV. Среди высшей знати тоже известны крупные коллекционеры: маркиз Леганес (более 1100 картин), маркиз Карпио (более 3000 картин). У этих коллекций имелась общая черта: из итальянских живописцев явное предпочтение отдавалось художникам венецианской школы с их мастерским владением цветом. Поэтому стены королевских дворцов Алькасара, Прадо и Буэн Ретиро украшало множество работ Тициана, Тинторетто и Веронезе. Охотно приобретались картины фламандцев — ван Эйка, Рогира ван дер Вейдена и Иеронима Босха. Большой популярностью пользовалось в Мадриде и творчество современников — работавших в Риме французов Пуссена и Клода Лоррена, фламандца Рубенса и обосновавшегося в Неаполе Хусепе Риберы. Ядро коллекций составляли картины иностранцев, в частности итальянцев и голландцев, в то время как к работам соотечественников коллекционеры почти не проявляли интереса. Такое пренебрежение испанскими мастерами, писал художник и сочинитель Хусепе Мартинес, и вынудило Риберу остаться в Италии. И хотя его картины пользовались в Испании огромной популярностью, практичный Рибера не сомневался, что, вернись он на родину, после бурного приема он будет через год забыт. Испания, говорил он, оказалась ласковой матерью для иностранцев и жестокой мачехой для родных сыновей.

На рубеже столетий определенную известность получили преемники мастеров, приглашенных из Италии Филиппом II и расписывавших Эскориал. Среди них следует упомянуть придворных живописцев Филиппа IV, по-прежнему находившихся под сильным влиянием итальянских маньеристов, — Висенте Кардуччо (1576-1638), брата Бартоломео Кардуччо из Флоренции Эухенио Кайеса (1574-1634), сына Патричио из Ареццо Анхело Нарди (1584-1665), фламандского художника, мастера натюрморта Хуана ван дер Ха- мена и Леон (1596-1631) и сына итальянцев Хуана Баутисту Майно (1581-1649), рисовальщика при дворе Филиппа IV.

Многие художники прибыли в Мадрид из Севильи, надеясь добиться удачи при дворе, и прежде всего Диего Веласкес (1599-1660), заменивший скончавшегося Родриго де Вильядранда, придворного портретиста Филиппа IV. В начале своей творческой деятельности Веласкес находился под сильным влиянием Караваджо. В Мадриде он впервые увидел в королевской коллекции картины Тициана, вдохновило его и общение с Рубенсом, посетившего Мадрид во второй раз между 1628 и 1629 г. Франсиско де Сурбаран (1598-1664), в основном работавший в Севилье, написал в 1630-е годы ряд полотен для двора. Алонсо Кано (1601-1667), приехавший из Гранады и осевший в Севилье, завершил в Мадриде свое обучение не только как художник, но также как скульптор и архитектор, выполняя заказы двора и церкви. По-видимому, он пользовался большей популярностью как художник и создатель причудливых архитектурных построек, а не как одаренный скульптор. Антонио Переда (1611-1678) добился особенного успеха как создатель натюрмортов «ванитас» («суета сует»). При Карле II достаточную известность приобрели несколько мастеров испанского происхождения — Франсиско Эррера Младший (1627-1685) из Севильи, Хосе Антолинес (1635-1675), Франсиско Риси (1614-1685), Клаудио Коэльо (1642-1693) и Хуан Карреньо де Миранда (1614-1685) — благодаря не только своим картинам, но и множеству выполненных живописных плафонов.

Портреты художников и скульпторов, весьма распространенные в Италии и Голландии, представляли собой в Испании большую редкость: художники, с их низким социальным положением, не считались там приличествующими для изображения субъектами. И автопортрет Висенте Кардуччо (1633) — исключение и достойный образец этого жанра. Живописец и историк искусства сидит за столом в придворном костюме, с пером в руке, чуть повернувшись вправо и устремив пристальный взгляд на зрителя. Кардуччо изобразил себя, прежде всего сочинителем «Диалогос», лежащего перед ним трактата о живописи, и в то же время такие атрибуты, как линейка и рейсшина, выдают в нем ученого, а мольберт, карандаш, палитра и кисти, лежащие с другой стороны, характеризуют его как художника. Кардуччо явно стремился показать себя pictor doctus — «образованным живописцем». Портрет написан в 1633 году, после спора об уровне налогов между мадридскими художниками и придворным фискальным ведомством (через восемь лет вопрос был все же решен в пользу художников).

Помимо картин на религиозные сюжеты наибольшим спросом пользовались портреты и натюрморты. А вот полотна на мифологические темы считались неприличными, и коллекционеры не приобретали их из страха перед Инквизицией, поскольку церковь относилась к ним с подозрением, и духовенство видело в них лишь повод для изображения обнаженного тела. У испанских художников не существовало такой специализации на определенных темах, как в Голландии, и работали они обычно в нескольких жанрах. Однако большинство из них — Веласкес оказался замечательным исключением — сумели создать себе имя лишь благодаря мастерству в определенном жанре. Так, Антонио Переда написал выдающиеся полотна в жанре «ванитас», но не проявил особого таланта и изобретательности в работах на исторические темы.

За несколькими исключениями, испанские художники не блистали образованностью. Некоторые, как, по слухам, Антонио Переда, были даже неграмотными. Из сохранившихся описей имущества известно, сколько у них было книг и какие именно. Если у художника и историка искусства Висенте Кардуччо их было 306, то в собственности Веласкеса находилось только 156 книг. Большинство художников жили в бедности. Они зарабатывали свой хлеб насущный изображениями святых, которые продавали на рынке. Некоторые художники имели собственные лавки и торговали картинами, своими и чужими. Существенную статью дохода у многих составляло раскрашивание полихромной готической скульптуры, преобладавшей в те времена во внутреннем оформлении церквей. Придворный художник Веласкес с постоянным жалованьем и множеством дополнительных доходов за выполнение различных официальных заказов, разумеется, мог похвастаться более высоким уровнем жизни. Он жил как представитель знати, ездил в карете, одевался в шелка; у него был слуга. Однако ни преуспевший Веласкес, ни Мурильо не оставили своим наследникам никакой собственности и умерли в долгах.