«Буцентавр отплывает на о

Аидо в день Вознесения», Франческо Гварди 1766-1770гг. Холст, масло. Размер: 66 х 101 см. Лувр, Париж
Одна из двенадцати картин в серии венецианских празднеств, изображающих официальные церемонии по случаю вступления в должность нового дожа Венеции Альвизо IV Мочениго в 1765 г. Удивительно, что эта блестящая серия картин вообще оказалась в Лувре, поскольку Франческо Гварди в свое время не пользовался широкой известностью. В XVIII столетии никому бы не пришло в голову собирать живопись Гварди; не прошло и трех лет после смерти художника, а о нем уже мало кто помнил.
В его картинах нет ничего ослепительного — ни пронизанных солнцем перспектив, ни ювелирной тщательности письма, мало открытой и чистой небесной лазури и розовых закатов. Очарование Гварди заключается, скорее, в ощущении преходящего времени, в элегичной грусти, будто излучаемой старыми камнями Венеции, и в романтическом чувстве неизбежного всеобщего распада, с раскатами грома, словно доносящимися откуда-то из-за горизонта. Под кистью этого художника родилась притягательная смесь антикварно-бытовой ностальгии, которая потом навсегда определила образ Венеции.
Можно только предполагать, почему заказ получил именно Гварди с его элегической манерой. В процессе работы художнику вменялось использовать рисунки Каналетто, которые гравировал Джованни Баттиста Брустолон. В результате появилось уникальное соединение помпезности и обстоятельности в передаче действия и утонченной трактовки атмосферной среды, символизировавшей изменчивость и постоянную текучесть времени. Сдержанная ностальгия, словно подернутая светом сумерек, и возбужденность большой толпы создавали странную поэтичность — и величественную, и необъяснимо-грустную.
Конфискация этих картин на пятом году Французской республики стала первым фактом посмертной переоценки творчества Гварди. То был первый признак серьезного подхода к классификации художественного наследия; через сто лет Гварди превратится в яркую звезду лирической живописи, а затем и в предвестника самого чувства „конца века».
Благодаря провидению эти картины сохранились. Имперская просветительская политика децентрализации искусства стала причиной передачи пяти картин в местные музеи — в Брюссель, Нант, Тулузу и Гренобль. Позже, ценой дипломатических усилий серия была вновь объединена в Лувре в память о тех прелестях человеческого бытия, которые преходящие монархии унесли вместе с собой.

.