Ну ладно, не чистой лесбиянкой, а бисексуалкой. Тогда, в начале 1900-х годов, сие сочетание могло означать только одно — маргинал.

Имя ее РОМЕЙН (Ромен) БРУКС.

Вы скажите: "Странно, что в то время кого-то порицали за гомосексуализм — вся богема не отличалась пуританскими взглядами на жизнь".

А я вам отвечу: да, половой скромностью могли похвастаться лишь редкие творцы эпохи и это, действительно, не считалось дурным тоном.

За одним единственным исключением — позволялись сие вольности лишь мужчинам. Видимо, поэтому вспоминают о ней не часто, а в России ее имя известно вообще лишь единицам.

Судьба Ромейн очень в духе своего времени: родилась девушка в Риме в 1874 году в богатой семье американцев Генри Годдарда и Эллы Уотерманн. Правда, папенька с маменькой на момент ее появления на свет были уже разведены. Она стала третьим, самым младшим, ребенком в семье (были еще старшая сестра и средний брат), большую часть жизни прожила в Париже, а умерла в Ницце, живя с 1950-х годов в затемненной квартире, практически не видясь с людьми и страдая от паранойи.

Матушка Брукс рано умерла, вскоре скончался и дед-мультимиллионер Айзек Ватерман — девушка получила огромное наследство и более могла не думать о хлебе насущном (до этого момента Ромейн вела довольно скромный образ жизни, а все потому, что ни батюшке, ни матушке, ни дедушка она была не нужна и спонсировать ее никто не собирался).

Детство юной Брукс трудно назвать безоблачным: мать ее была вспыльчивой, психически неуравновешенной особой с тяжелым диабетом (от которого и погибла), а средний брат страдал проблемами с головой (попросту говоря, был сумасшедшим). Все внимание матери концентрировалось на нем, а дочка была той самой ношей, от которой Элла Уотерманн вскоре отказалась — нашла Ромейн приемную семью, причем запаривалась на этот счет не сильно, выбрав в качестве родителей прачку и ее супруга.

Долго ли, коротко ли, но Уотерманн с безумным сыном поехали лечиться в Европу, а Ромейн осталась в Нью-Йорке с новой семьей. И жила она с ними до тех пор, пока матушка исправно высылала деньги. Как только сие акты прекратились, приемная семья нашла дедушку Ромейн и девочку отдали ему. Он тоже не сильно был рад такому подарочку (так, будущая художница будет посещать Сент-Мэри-Холл (ныне Академия Доан), несколько лет проведет в епископальной школе — интернате для девочек в Берлингтоне, штат Нью-Джерси, год в школе женского монастыря). А как там мать, спросите вы. Мать о дочери вспомнила, когда с сыном стало совсем трудно (он нападал на всех, кто приближался к нему). Она забрала Ромейн к себе, чтобы та помогала присматривать за братом.

Дедушку Фрейда не хватает на эту биографию 😂 Тут вам и нелюбовь матери, и женский монастырь, и наследственные психические проблемы…Грех не искать любовь и ласку по ту сторону жизни.

В 1893 году, в 19 лет, Ромейн сбежала от матери в Париж, где, получая скудное пособие от родительницы, брала уроки пения и какое-то время зарабатывала на жизнь тем, что пела в кабаре. И распутствовала. Итог — беременность. По иронии судьбы родилась девочка и все по той же иронии судьбы ее отправили в монастырь. Сама же Брукс, отсудив у матери приличные деньги, отправилась учиться живописи и изучать искусство в Италию. Там она жила бедно, была единственной девушкой в классе и, как говорят, столкнулась с сексуальными домогательствами (и тут тоже хочется вспомнить Фрейда).

Ну а потом вы знаете: умирает брат, затем мать, затем дед; на юную художницу обваливается огромное наследство, которое они делят напополам с сестрой. И брак.

Дадада, вы не ослышались. Ромейн вышла замуж за своего друга, пианиста-гомосексуала Джона Эллингтона Брукса (любовника Сомерсета Моэма), а поскольку сама скрывала от всех свою гомосексуальную ориентацию, то этот брак был выгоден им обоим. Правда сама художница никак не объяснила этот поступок, а ее первый биограф Мерил Секрест предположила, что Брукс мотивировала забота о нем, а не потребность в браке по расчету. Продлился союз 3 года, хотя ссоры начались уже через год — поводом стали мужские наряды художницы и обстриженные коротко волосы (кстати, Ромейн после развода продолжала выплачивать Джону пособие в размере 300 фунтов в год, в результате чего он комфортно жил на Капри, пока не умер от рака печени в 1929 году).

Потом была Англия и неистовые поиски серого цвета. Вернулась в Париж художница уже отыскав этот серый, ставший ее изюминкой.

Увы и ах, но ничего оригинального, кроме этого серого, в ее живописи, в общем-то нет. Она держалась в стороне от авангардных течений того времени, не гналась за радикализмом и новизной, не ломала форму, не философствовала, не травмировала публику, по крайней мере своим формотворчеством (она даже квартиру снимала вдалеке от Монпарнаса и Монмартра — в фешенебельном шестнадцатом округе (после наследства могла себе позволить) и писала, преимущественно, богатых и знаменитых женщин, например, принцессу де Полиньяк, с которой Брукс в то время связывали близкие отношения).

Ее хмурые работы несут отпечаток символизма, модерна и декаданса. Они не хуже и не лучше других, многих. Просто они… никакие 😅 Скучно. Как по мне, так метких попаданий мало, хотя они, безусловно есть, большинство же — слабые и не интересные.

Страсти биографии куда любопытнее 😂

В 1909 Ромейн познакомилась с итальянским поэтом и политическим деятелем Габриелем Д’Аннунцио, они год прожили вместе (но дружили до самой смерти поэта), и именно ее он назвал: "самым глубоким и мудрым дирижером серости в современной живописи".

В 1911 году Брукс закрутила роман с Идой Рубинштейн (дадада, той самой балериной, известнейший портрет которой написал наш Серов). Ида стала для Ромейн эстетическим идеалом — худая, хрупкая, гермафродитная… она писала ее много много раз (не только портреты, с Рубинштейн писались многие образы жанровых картин, например, "Крест Франции", 1914 года).

Отношения эти продлились 3 года. Брукс вообще не отличалась постоянством — в ее жизни было много романов: с Виннареттой Зингер, княгиней де Полиньяк, племянницей Оскара Уайльда Долли Уайльд (Брукс была в связи и с бывшим любовником Уайльда лордом Альфредом Дугласом), с Натали Барни (их соединяла наиболее долгая связь), Ольгой де Мейер, пианисткой Ренатой Боргатти…

Трио в ее жизни тоже, кстати, было: она, Натали Клиффорд Барни (писательница американского происхождения) и Лили де Грамон (французская аристократка). Связь с Барни у Ромейн длилась до конца жизни, хотя каждая из дам не прочь была и отойти в сторону, но все же женщины стойко терпели интрижки друг друга. 50 лет.

50 лет длились эти отношения.

Всех своих многочисленных подруг Ромейн писала. И себя тоже писала. Часто в мужских костюмах, хотя много и шляпок, зонтиков, вуалей (то, что досталось в наследство от La Belle Еpoque).

Брукс вообще любила носить мужское. Этот демарш в начале ХХ века шокировал обывателей почти также, как в XIX веке вызывали скандал мужские костюмы Жорж Санд. И, одновременно, подобного рода муской вид стал входить в моду. Брукс и дамы из круга Барни (она открыла литературный салон, сами понимаете целей каких ради) носили эти наряды, конечно, исходя из идей феминизма — демонстрировали миру свою сексуальную ориентацию и право на свободу этого выбора.

Это те самые женщины новой формации (вспоминаем портрет журналистки Отто Дикса), Neue Frau — независимые, увлеченные, отбросившие все стереотипы и правила. Им совсем не важно было оправдывать чьи-то ожидания на счет того, как она должна выглядеть, что говорить и с кем спать (а в голове необходимо держать: это все еще время приталенных платьев и шляпок, и брака по всем правилам католической морали).

Вообще, странно, что Европа и Америка не популяризируют Ромейн Брук (почему о ней не говорят в России понятно). Кто, если не они?! 😅

источник