В XIX веке в среде художников сформировалась такая мода — за свежими впечатлениями ехать в экзотические страны.
Василий Верещагин "Факир", 1876. Третьяковская галерея, Москва.
Вообще-то я не очень люблю Верещагина, но очень люблю его факира. Живого и настоящего. И эти глаза — глаза глубоко усталого человека, добрые и всепрощающие, ибо он знает больше нас, видит больше нас, чувствует больше нас.
Факир — это суфийский религиозный нищий в Индии. Чувствуете от него веет пресным, спертым от жары запахом, включающим в себя незабываемый союз нечистот, благовоний, фруктов и моря?
Трудно себе представить, что этот изумительный портрет написал человек в высшей степени импульсивный, вспыльчивый, крайне обидчивый и совершенно нетерпимый к критике. Тот, который создал гору из черепов.
Он называл себя "лейденской банкой" и к началу XX века в миру трудно было отыскать организацию, конфессию или отдельного человека, с которым бы не рассорился Верещагин.
Он не ладил с коллегами, не желал знаться ни с кем из русских художников, делая скидку лишь для Крамского, о котором писал, что "этот гениальный дьячок, пожалуй, лучше других, но и тот завидует как бес".
Верещагин пробыл в Индии два года и привез оттуда около 150 этюдов. Это и многовековые древние памятники архитектуры, где плотный синий так ярко выделяет белый индийский мрамор. И десятки портретов местных жителей — факиров, бхилов, парсов-огнепоклонников, буддийских лам. Художник никогда не ставил перед собой задачи создать психологический образ — его волновала фактура индусов, их необычная внешность и неповторимые черты.
И, кажется, факира он создал именно таким — уникальным по своей сути. Но не таким, а гораздо больше — на деле этот суфийский религиозный нищий вышел наразрыв и нараспашку.
Это с красными подтеками глаза. И это драгоценная живопись, где каждый мазок красочного слоя сияет, наполненный ярким светом.
Василий Верещагин "Факир", 1876. Третьяковская галерея, Москва.
В XIX веке в среде художников вообще сформировалось такая мода — учиться нужно непременно в Париже, опыту набираться — в Италии, а за свежими впечатлениями ехать в экзотические страны. Там свет, там воздух, там запахи и там люди.
Вот и Петров-Водкин пустился во все тяжкие, т.е в Италию, Париж и Африку — французские колонии Алжир и Тунис.
Кузьма Петров-Водкин "Африканский мальчик", 1907. Частное собрание.
И это было бегство из "пекла бестолковой человеческой жизни", дабы "стряхнуть с себя лишнее, накопившееся в этом необъятном по грохоту и глупости, и интересу городе".
Не устраивали его и импрессионисты, потому что "чистые краски гаснут и грязнят картину из-за того, что каждый мелкий мазок основного цвета требует своего соседа — дополнительного, а сосед, в свою очередь, потребует следующего" и так до бесконечности, и "картина оплощается, становится монотонной расцветка, объекты изображений беспомощно распыляются по холсту".
Что Петров-Водкин нашел в Африке?
Себя.
Свет и солнце.
И тему материнства.
Кузьма Петров-Водкин "Семья кочевника", 1907. Государственная художественная галерея Республики Чувашия, Чебоксары.
Кузьма Петров-Водкин "Негритянка", 1907. Русский музей, Петербург (этюд для картины "Семья кочевника").
Вы знали, что именно здесь он впервые затронет одну из магистральных тем своего творчества?
Но это будет еще совсем не икона и к деве Марии чернокожая женщина едва ли будет иметь отношение. Она скорее идол — Великая Мать, питающая и дающая.
