Нет, он не раздражен и даже не недоволен. Просто он — немец, а они, знаете ли, ребята серьезные — дисциплина и строгость есть основные штампы немецкой ментальности. Даже… нет, не так. Тем более в веке ХХ-м.

Работы этой в сети вы не найдете, поэтому ловите эксклюзив 😎

А то, что это век ХХ мы понимаем сразу.

Но, все-таки, приметы времени нас мало волнуют. Куда более интересно то, что мужчина этот, совсем нежелающий позировать художнику (еще бы, стоишь тут как истукан, ничего не делаешь, а там коровы не доеные, поле не паханое, да еще и воскресный наряд заставили нацепить), со всей суровой серьезностью исторгает из себя северный ренессанс.

Конечно, исторгает не он, а художник, который пишет его, как, скажем, Гольбейн писал Генриха VIII, а Лукас Кранах — Мартина Лютера. Да еще и эта бесконечная, абсолютно ренессансная, панорама земли. Земли, конечно, немецкой, потому что елки.

И он, этот достопочтенный муж, король на этой земле. Тот самый сеятель-жнец, который сперва взращивает зерна, а после сам же их и собирает. Он, такой монументальный и величественный, — глыба, по степени значительности поднятая, если не до уровня богов, то возведена в ранг национальных героев.

Кто он мы не знаем. Но знаем наверняка, что немец — спасибо северному ренессансу, который научил точно схватывать не столько индивидуальные, сколько именно сословные характеристики.

Эффектно. Качественно. Убедительно.

Убедительно до такой степени, что хочется этому седовласому старику поклониться в ноги, потому что он носитель вечных ценностей, хранитель традиций… немецкая душа, отпечаток немецкой сущности.

Славно. Понравился вам портрет? Думаю, да, потому что в нем нет ничего, что могло бы раздражать глаз — чистая линяя, ясная форма, усталые, но уверенные глаза. Глаза человека, который себя, в общем-то совсем и не мыслит лицом нации, но вынужден им стать, потому что на то воля художника.

Художника, кстати, зовут Герман Тиберт, а мужчина этот — "Наследник крестьянского двора". И это 1934 год. Догадываетесь, о чем идет речь? Правильно, это официальное искусство Рейха.

И это клеймо. Минутой ранее нам нравился этот очень просевероренессансный портрет, нравились эти глубокие, отмеченные болью и трудом, морщины, эти густые, седые брови, этот важный лютеровский нос. А теперь не нравятся. Просто потому, что это создал художник времен Третьего Рейха.

И вот пробор на его голове становится сразу как-то очень напоминать прическу фюрера, носогубные полоски — его знаменитые усы, а уставший, уверенный взгляд резко превратился в угнетающий, даже, может быть, карающий. Усталости это не убавляет, ведь заниматься душегубством — дело изнурительное, изматывает.

Да и пейзаж играет образу только на руку. Идиллическая панорама великой Deutschland есть немое и очень прямолинейное указание — подчинение Земли германскому человеку.

И вот уже этот седовласый старик, властитель земель и царь пахоты, тот самый предок, которым гордится каждый, превратился в такого крестьянского Сатурна, поглощающего своих детей, ибо "человечество есть хлеб, который предстоит сожрать".

Это видим мы сейчас. Вернее, сперва мы этого не видели, узрели мы все это лишь после того, как узнали где и когда была создана работа (аллюзии с фюрером, конечно, не случайны, да и для Гитлера это было, как котику сметанка). Это я к чему? К тому, что художники Рейха, не все, но есть, писали классные картины, омраченные, правда, штампом идеологии. Но не признавать этого нельзя, хоть и правила хорошего тона запрещают говорить лестные слова в адрес кого-либо из мастеров Имперской Палаты искусств.

Тут такое дело, придумал эти штампы далеко не Тиберт (и не Аморбах, и не Мюллер, и даже не Брекер с Тороком). Они рождены идеологией — целенаправленной идеологической пропагандой, которая буквально подминала под себя любые попытки художников писать так, как им хотелось.

Практически каждый немецкий мастер той эпохи был вынужден претерпевать крестный путь к конформизму, что вовсе не означало идеологическую благонадежность художника, и зарабатывать на хлеб в качестве члена Имперской Палаты искусств (отмечу, что все официальные творцы Рейха, за исключением архитектора Шпеера, были оправданы на суде по денацификации (Entnazifizierung)).

Этот крестьянин Тиберта нес в себе две главные и ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ идеологические функции:

1️⃣ был призван объединить немецкий народ (в 1930-х годах в Германии остро встала проблема воссоединения пограничных земель вдоль Рейна, Эльзаса, Судетов и Австрии); поэтому и художественный язык выбран именно старонемецкий.

2️⃣ подтверждать в современных народных типах наличие "крови" и "почвы"; поэтому крестьянин.

В общем-то, именно последнюю установку и видели массы — подтверждение арийской расы, как избранной (не фюрера, но схожесть с фюрером лишний раз подтверждала его исключительность).

Вообще, тема Blut und Boden (тема крови и почвы) постоянно заметна в немецкой культуре и формулировалась для того, чтобы поднять общий немецкий дух народа, поселить в нем зерно надежды, смелости, уверенности и, конечно, борьбы (поэтому и наш герой сегодня так похож на Лютера). Потому, что Германия испокон веков была разрозненной, в ней часто вспыхивали восстания, междоусобные войны, монархические деспотии (тот же Фридрих Великий, конец века XVIII).

В название работы говорится, что это наследник крестьянского двора — и это как раз то, что и подтверждает в нем истинного арийца, чистого как слеза младенца.

Сейчас объясню.

Дело в том, что Веймарская республика пыталось монетизировать крестьянскую вотчину в угоду ростовщикам… ну такое себе варенье, горькое на вкус и, кажется, с плесенью. НСДАП быстро скумекали в чем соль, поэтому в 1930 году, за 3 года до захвата власти в стране, партия выступила со своей аграрной программой, в которой говорилось, что "ни при каких обстоятельствах германская земля не могла явиться предметом финансовых спекуляций и служить доходу владельца, не занимающегося трудовой деятельностью. Земельное владение может приобрести только тот, кто собирается возделывать свою землю сам".

В 1933 году, аккурат сразу после того, как Гитлер уселся на трон Третьей Империи, вышел "Закон о наследственных дворах". Суть была такая: к владению "наследственным двором" допускался лишь крестьянин, являвшийся гражданином Германии или НЕМЕЦКОЙ ПО ПРОИСХОЖДЕНИЮ КРОВИ, что, конечно, было первостепенное и обязательное (передавать этот "наследственный двор" разрешалось лишь одному из детей; а слова "гражданин Германии" были написаны, дабы с юридической точки зрения все было гладко).

Но вернусь к портрету. Все-таки, он чертовски хорош и убедителен.

🔸️🔸️🔸️

И да, вам не показалось, фотография сделана с репродукции из альбома по искусству Третьего Рейха.

Сама работа находится в одном из амбаров, где ныне хранятся все творения эпохи нацистской диктатуры — спрятана за семью печатями. И выставлять не хотят, и рука уничтожить не поднимается.

источник