«Кто», Николай Алексеевич Касаткин
1897г. Холст, масло. Размер: см. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Николай Касаткин изобразил сложную жизненную ситуацию. Перед нашим взором семейная драма: мужик, служивший в кавалерии (об этом говорят шпоры и кавалерийская шинель), вернулся домой и узнал, что в его отсутствие родился ребёночек! Вот он и интересуется: «Кто..» А жена виновато прячет глаза. Одна из самых известных картин русского художника настолько реалистична и трогательна, что заставляет переживать за ее героев.
В центре небольшой обветшалой комнатёнки стоит пустой деревянный стол. Оперев сверху две руки, над ним стоит мужчина в длинном сером плаще. Его пристальный взгляд, обращённый на жену, говорит о том, что он очень напряжён и зол. Позади мужчины лежит упавший стул с его фуражкой. Возможно, когда он в порыве гнева резко встал, стул опрокинулся.
За столом сидит его жена на стуле. Её голову покрывает белая простая косынка, под которую аккуратно завёрнуты тёмные волосы. На ней надето светлое платье без каких-либо украшений. Вся её склонённая поза и слегка опущенная голова показывает, что она чувствует вину перед мужем. Глаза женщина тоже опустила в пол, и не смеет взглянуть на мужа.
Прижавшись к ногам матери, и положив голову ей на колени, словно ища защиты, стоит её маленький сын. На нём голубенькая, подпоясанная толстой нитью сорочка. Мальчик имеет кудрявые светлые волосы. Мать рукой слегка поддерживает сына. Рядом на полу возле малыша лежит опрокинутая маленькая коричневая скамеечка. Тут же, возле нее мы видим и детскую разноцветную книжку. Видимо, когда родители стали ссориться, мальчик, разглядывавший картинки в книжке, испугался, и резко встав со свой скамеечки, случайно перевернул её, обронив книжку.
Повсюду в комнатке чувствуется нищета. Вокруг разбросан мусор и тряпки. Только лишь один самовар, словно насмехаясь, гордо отсвечивает позолотой.
Искусство Николая Касаткина — с его тонким умением подбирать характерные типажи и строить «говорящие» мизансцены — наглядно показывает, как романтическое бытописание сменялось символизмом образов, обнажающих фатальные социальные тупики.
