Чепцов Ефим Михайлович (9 января 1874-1950).
Свой творческий путь художник начал еще до Октябрьской революции. Выходец из народа, ученик выдающегося художника-демократа В. Е. Маковского, он органически впитал лучшие традиции передвижников. Большую роль в творческой биографии Чепцова сыграл И. Е. Репин. Он одним из первых по достоинству оценил незаурядный талант молодого студента Академии художеств и верно предугадал, что истинное призвание Чепцова — это картины из хорошо знакомой и близкой ему деревенской жизни. «Не пишите Италию, пишите Курскую губернию!» — советовал ему Репин.
Чепцову нетрудно было последовать этому совету, особенно в послереволюционные годы, когда он подолгу жил в своем родном селе Медвенке, зорко присматриваясь ко всему значительному, что там происходило.
«Жизнь в Медвенке в эти годы была бурная. Сходки, митинги», — вспоминал впоследствии художник. В народе появилась небывалая тяга к знаниям, к политическому и общему образованию. И Чепцов не только не оставался в стороне от всего этого, но был одним из самых неутомимых организаторов культурно-массовой работы в деревне.
Кровная связь с жизнью односельчан, непосредственное участие в этой жизни помогли художнику создать ряд интересных полотен о новых людях Медвенки. В середине 1920-х годов он пишет три картины, рассказывающие о тех больших преобразованиях, которые принесла с собой в его родное село Советская власть: «Заседание сельской ячейки», «Переподготовка учителей» и «Празднование Дня кооперации в деревне».
«Сельская ячейка» — лучшая из этой своеобразной трилогии. Успех, выпавший на ее долю, был велик. Демьян Бедный назвал ее «гвоздем» выставки и так описывал в одном из своих стихотворений:
Вот и «гвоздь»—«Заседание сельской ячейки»:
На эстраде у стенок скамейки,
На скамейках четыре Антипа,
«Выступает» оратор обычного типа,
Может быть, не совсем разбитной,
Может быть, краснобай не ахтительный,
Но — такой бесконечно родной,
Но — такой умилительный!
Тогда же о произведении Чепцова хорошо отозвался А. В. Луначарский, заметив, что от картины остается такое же впечатление, «как после прочтения книги Фурманова».
В «Сельской ячейке» получило отражение одно из самых примечательных явлений эпохи 1920-х годов: деятельность простых, скромных людей, претворявших в жизнь начертанный партией грандиозный план строительства социалистической деревни. В тот самый год, когда писалась картина, XIII съезд Коммунистической партии отметил, что работа в деревне в данный момент является одной из самых важных, ударных работ. Особое внимание обращалось на идеологическое воспитание широких слоев крестьянства.
«Политпросветработа в деревне теперь наиболее насущная с точки зрения победы коммунизма»,— подчеркивалось в решении съезда. В этой работе первостепенную роль должны были сыграть сельские партийные организации. М. И. Калинин еще в 1923 году говорил: «Сейчас перед РКП стоит задача: захватить в орбиту своего мировоззрения крестьянские массы, для чего партия должна располагать аппаратом коммунистических сил; не только теми кадрами коммунистических сил, которые мы посылаем в качестве агитаторов и пропагандистов, которые сильны коммунистическим мировоззрением, но с деревней не вполне знакомы. Самым лучшим агитатором является тот, кто агитирует крестьянина в его повседневной работе, кто ежедневно соприкасается в его обиходе».
Такие агитаторы из числа сельских коммунистов были и в Медвенке. При встрече с ними и возникла у Чепцова мысль написать «Сельскую ячейку».
«В один из приездов в Медвенку я был на собрании, где слушал доклад о международном положении, — вспоминал художник. — На эстраде выступает невзрачный гражданин и начинает говорить о международном положении. Я был удивлен: он так талантливо говорил, так содержательно, с большим знанием вопроса! Я тихо спросил соседа: «Кто этот оратор» — «Да это с соседней деревни крестьянин». Выступает новый оратор: еще лучше прежнего говорит. «А этот кто» — «А этот — столяр, из экономии». Вот они, думаю, новые люди! А что если написать их! Не откладывая в долгий ящик, я спрашиваю, могут ли они позировать. Согласились охотно».
В этих немногих словах раскрывается основа творческого замысла Чепцова. Художник сумел верно почувствовать в происходящем то, чему принадлежит будущее, смог угадать в частном эпизоде значительное, типическое явление современной жизни, которое решил воспроизвести на холсте. Покоренный увиденным, он более руководствовался непосредственным впечатлением, нежели прибегал к творческому вымыслу. Отсюда и метод работы над картиной, сходный с методом создания группового портрета. Таковым считал ее и сам Чепцов: «Картина эта — коллективный портрет», — писал он.
Кто же изображен в картине
Прежде всего, тогдашний секретарь Медвенской волостной ячейки РКП(б) Наум Федорович Карпушин (докладчик). Затем — председатель волисполкома Ефим Тимофеевич Коваленко (крайний справа), заведующий Медвенским почтовым отделением Николай Михайлович Павленко (крайний слева), заместитель председателя волисполкома и заведующий земотделом Григорий Никифорович Крюков (в центре) и, наконец, Георгий Акимович Сухомлинов (второй справа), руководивший в то время в Медвенке комсомольской работой.
Всех этих людей живописец представил с поразительным портретным сходством.
С большой точностью передана и обстановка действия, вплоть до мельчайших деталей оформления сцены. Столь же достоверно изображено художником и само событие, правдиво передан «колорит» эпохи.
Итак, обратившись к большой актуальной теме современности, Чепцов решает ее с почти документальной достоверностью. Подобный творческий метод был характерен для художников АХРР, поставивших перед собой цель — дать «действительную картину событий, а не абстрактные измышления.. .» Но мы знаем, что далеко не всем удавалось при этом избежать бескрылой, протокольной фиксации, фотографичности. Чепцов этого избежал. Он сумел все подчинить задаче создания жизненно убедительного, типического образа сельских активистов 1920-х годов в типичной для того времени обстановке. Бережно относясь к натуре, он вместе с тем смело шел к обобщению, отбирая из увиденного именно то, что соответствовало его замыслу. Это был глубоко творческий подход к решению избранной темы.
Взглянем же повнимательнее на каждого из персонажей картины.
Начнем с докладчика — главного действующего лица «Сельской ячейки». В его образе наиболее концентрированно и полно воплотилось содержание произведения. Характеристика докладчика раскрывается не только в выражении его лица, но и в его позе, на редкость удачно подмеченной художником. Он довольно неуклюже держится на сцене, вероятно не успев еще как следует освоиться с необычной для себя ролью политического оратора. Неловко отставлена нога, речь подкрепляется угловатыми жестами, лицо напряжено: видимо, каждое произносимое слово подбирается не без труда. Вместе с тем весь облик этого скромного человека в видавшей виды гимнастерке и огромных юфтовых сапогах бесконечно располагает к себе. В его простом, открытом лице с ясными, слегка улыбающимися глазами, в страстном, энергичном порыве всей фигуры, в полном отсутствии расчета на внешний эффект (от чего не бывают свободны «заправские» ораторы) угадываются черты незаурядного человека, способного заставить слушающих поверить ему. Докладчик — человек бывалый, жизнь его многому научила, и это вполне возмещает отсутствие красноречия. Вы не сомневаетесь в том, что он «дело говорит», ощущаете его предельную искренность, горячую убежденность, веру в силу и правоту тех нехитрых слов, которые покоряют своей весомостью и правдивостью сидящих в зрительном зале людей. Человек, горящий, по выражению Луначарского, «самым высоким социальным чувством», он олицетворяет коммуниста-организатора.
Остальные персонажи картины такие же простые, трудовые люди, как и докладчик, не привыкшие заседать. Чтобы прийти сюда, они на минуту оторвались от своих обычных дел и снова вернутся к ним, как только закончится короткий доклад. Об этом нам позволяет догадываться хотя бы такая деталь: все члены президиума, за исключением докладчика, не сняли головных уборов, а один из них даже не расстается с портфелем.
Как и в центральном образе картины, художник использует для характеристики этих людей их удивительно метко переданные позы. В них та же напряженность и какая-то неловкость. Но мы явственно чувствуем, что все это — от глубокого сознания значительности момента и еще от того, что этим людям приходится выступать в новой, непривычной для них роли руководителей, представляющих Советскую власть на селе. Всмотритесь попристальней в каждого из них, и вы увидите ту же деловитость и серьезную сосредоточенность, что и у докладчика. Эти черты заметны и в суровых лицах трех старших членов президиума, обдумывающих слова своего товарища, и в совсем еще юном секретаре комсомольской ячейки; он пытливо глядит в зрительный зал и как бы наблюдает за впечатлением, которое производит на сидящих там людей речь оратора. Внешний облик этого молодого человека в защитной гимнастерке, слегка наклонившего голову и положившего руки на колени, его умный, немного мечтательный взгляд чем-то напоминают известный портрет Д. А. Фурманова, написанный в начале 1920-х годов художником С. А. Малютиным, портрет, в котором особенно ярко воплотились лучшие черты советского человека того времени. Словом, все изображенные Чепцовым персонажи представляют собой не только хорошо исполненные портреты односельчан художника, но и замечательные типические образы новых, передовых людей советской деревни, появление и деятельность которых были связаны с происходившими в стране величайшими социальными преобразованиями.
Особая сила воздействия картины Чепцова заключается еще и в том, что, хотя в ней представлено только пять человек, мы ощущаем присутствие и других людей — тех невидимых многочисленных слушателей, к которым обращается докладчик. Такое решение не только расширяет наше представление о количестве участников и месте действия изображенного события, но и приобщает нас к нему. Мы как бы находимся среди слушающих оратора людей. Это ощущение создается особой композицией картины. На первый взгляд весьма незатейливая, она, по существу, обладает глубокой логикой, всецело вытекающей из смысла происходящего. Члены президиума, сидящие на значительном расстоянии друг от друга и, казалось бы, разобщенные, на самом деле объединены незримыми, но прочными нитями. Их сближает глубокое внимание, с каким они слушают речь своего товарища. В то же время, как уже говорилось, все они (включая и оратора) взаимодействуют с сидящими в зале людьми, на месте которых находится зритель картины. Такое «экспозиционное» решение сюжета было счастливой находкой Чепцова, почерпнутой из самой жизни.
Столь же вдумчиво подошел художник и к решению живописного строя произведения. Колорит «Сельской ячейки», скромный, простой и ясный, удачно выявляет содержание картины. Он выдержан в приглушенных сероватых тонах с введением бледно-розового (декорации) и коричневого (занавес), с очень умеренным дополнением более ярких (например, красного и белого) цветов.
Работая над «Сельской ячейкой», художник придерживался следующего правила: «Писать нужно просто, чтобы техника не отвлекала внимания от главной задачи — характера и образа изображаемых лиц». Быть может, поэтому все персонажи писались непосредственно на холсте, без предварительных этюдов. Чепцов, вероятно, боялся, как бы обилие промежуточных звеньев в работе не притупило свежести воспоминания о взволновавшем его эпизоде, как бы чрезмерное стремление к формальной отточенности образа не приглушило живости и непосредственности портретных характеристик. Есть, конечно, художники иного творческого склада, которые работу над картиной всегда начинают с подготовительных этюдов. Чепцов, видимо, не принадлежал к их числу. Он избрал иной, более близкий ему, способ художественного выражения, который лучше всего позволил воплотить авторский замысел в яркие, волнующие образы.
Говоря о своеобразии художественного строя «Сельской ячейки», мы, разумеется, далеки от мысли приписывать ему какую-то исключительность, какую-то из ряда вон выходящую новизну. Немало традиционного в его живописной трактовке, явно восходящей к передвижникам. Впрочем, если всмотреться в картину повнимательней, то в ней можно обнаружить и ряд оригинальных находок (особенно в образе докладчика). В конечном счете важно то, что все это отлично «работает» на раскрытие новой темы, новых идей и характеров, словом — совершенно нового содержания.
«Сельская ячейка» — первый групповой портрет, героями которого являются представители трудового народа, изображенные как полновластные хозяева страны, как созидатели новой, социалистической жизни. В этом непреходящая ценность картины Чепцова, ее существенная роль в истории советской жанровой живописи. (
