Альбер Марке
Albert Marquet, 27 марта 1875-1947) — французский художник-постимпрессионист, близкий к фовистам. .. … Он дружил и выставлялся с самыми что ни на есть настоящими «дикими», но его фовизм, в отличие от Матисса, Дерена, Дюфи, Руо и других собратьев, был скорее соглашательским, приятельским, чем программным. Разница прежде всего в цвете. Даже самые яркие полотна Марке — тихий вздох моря по сравнению с бурными штормами на холстах его друзей. Об этом прекрасно напишет Валентин Катаев, посетивший Марке в его мастерской:
«Ведь это он научил художников передавать воду белилами. Ведь это он с необычайной смелостью ввел употребление натурального черного цвета в то время, когда Париж, а за ним и весь мир сходил с ума от изощренной техники импрессионистов, разлагавших основной цвет на тысячи составных частей. Ведь это он наглядно показал, что цвет — это эпитет, который может с предельной, лапидарной, почти научной точностью определить качество предмета — будь то чугунная ограда Сены, буксирный пароход или куст боярышника на сельской меже».
Альбер Марке родился в семье железнодорожного служащего.
С 1890—1895 учился в парижской Школе изящных искусств, в классе Гюстава Моро. Некоторое время был близок к фовистам, дружил с Матиссом и Дереном, его работы экспонировались на групповой выставке в Осеннем салоне 1905 года и Салоне независимых в 1906-м. Занимался книжной иллюстрацией (роман Ш.-Л. Филиппа «Бюбю с Монпарнаса», 1903). С 1919 жил в небольших городках области Иль-де-Франс много путешествовал, в том числе был в СССР (1934).
В 1920 году вышла первая монография о творчестве художника. Годы Второй мировой войны он провёл в Алжире, где впервые побывал в 1911 году вместе с Матиссом; участвовал в Сопротивлении. В 1945 году вернулся в Париж. В 1947 году Марке перенес тяжелую операцию, в этом же году художник умер.
Преобладающая часть работ Марке — пейзажи, чаще всего связанные с Сеной, а также взморья и гавани; городские виды, в том числе Парижа. Их отличает крайняя простота изобразительных средств и, вместе с тем, изысканная выразительность. Оставил большое графическое наследие (хранится в музее Мальро в Гавре). На выставке в парижской Галерее Дрюэ было представлено 39 композиций Марке.
Альбер Марке говорил: «Когда я начинаю картину, я не знаю, как её закончу».
По словам М. Ю. Германа, искусство Марке: «Учит людей понимать драгоценные паузы и ждет тишины, возможно еще не наставшей»
Популярности (а значит, и большей разрешенности) Марке в СССР способствовали и главный культуртрегер франко-русского пространства Илья Эренбург, и, конечно, приезд самого Марке в СССР в 1934 году. Эренбург вспоминал об их первой встрече: «Я не видел художника скромнее, чем Альбер Марке. Слава ему претила. Когда его хотели сделать академиком, он чуть было не заболел, протестовал, умолял забыть о нем. Да и не пробовал он никого ниспровергать, не писал манифестов или деклараций. В молодости на несколько лет он примкнул к группе «диких», но не потому, что соблазнился их художественными канонами,— не хотел обидеть своего друга Матисса. Он не любил спорить, прятался от журналистов. При первом знакомстве сказал с виноватой улыбкой: «Вы меня простите… Я умею разговаривать только кистями…»». И свидетельствовал потом об интересе Марке к стране коммунистов: «Когда он вернулся в Париж, его спрашивали, правда ли, что в Советском Союзе ад. Он отвечал, что мало разбирается в политике, никогда в жизни не голосовал: «А в России мне понравилось. Подумайте — большое государство, где деньги не решают судьбу человека! Разве это не замечательно.. Потом, там, кажется, нет Академии художеств, во всяком случае, никто мне о ней не говорил…» (Академия художеств была восстановлена незадолго до того, как Марке приехал в Ленинград; но он увидел Неву, рабочих, школьников — академиков не успел заметить.)».
Про политику Марке, конечно, немного лукавил. Он, может, и не голосовал, но ввязался в политику тогда, когда почувствовал, что иначе нельзя остаться достойным человеком: в 1938 году он подписал письмо протеста против преследования немецких интеллектуалов нацистами. В 1940-м уехал из Парижа в Алжир, опасаясь преследований за это письмо, тогда же отказался от участия в Салоне Тюильри, потому что от художников требовали сертификат о «непринадлежности к еврейской расе». В 1942-м в Алжире он организовывал продажу работ в пользу Сопротивления, а в 1943-м дарил генералу де Голлю свои картины в знак восхищения. Наконец, в 1946 году он вернулся в Париж и помогал еврейским детям и военнопленным. И да, он еще успел отклонить предложение вступить в запятнавшую себя коллаборационизмом академию и потребовать ее роспуска.
В 1930-х Матисс говорил о нем: «Большего бессребреника, чем Марке, я не знаю. У него рисунок твердый, порой острый, как у старых японцев… А сердце у него девушки из старинного романса: не только никого не обидит — расстроится, что не дал себя как следует обидеть…» Из войны он вышел не столько борцом, сколько защитником. Он не видел смысла в званиях и медалях, отказался даже от ордена Почетного легиона — возможность спокойно писать картины он ценил гораздо больше. Так и жил до самого конца. Его жена, писательница Марсель Марке, написала Эренбургу про последние дни мужа: «Марке оперировали в январе 1947 года. Операция не помогла; он слабел с каждым днем, знал, что умирает, и все же продолжал работать. Он написал еще восемь холстов — Сена… Он умер в июне». Умер, оставив после себя Париж, на который теперь мы смотрим его глазами.
