Николай Михайлович Рома́дин
1903—1987) — русский советский живописец. Родился в Самаре 19 мая 1903 в семье железнодорожного служащего. Учился в Самарском художественном техникуме (1922) и московском Вхутемасе (1923–1930) у Р.Р.Фалька, И.И.Машкова и П.П.Кончаловского. Испытал особое влияние живописной манеры мастеров «Союза русских художников» – с их импрессионистическим колоризмом и стремлением превратить сравнительно-простое натурное впечатление в символический «образ России».
во ВХУТЕМАСЕ он учился у Р. Фалька. Лирические пейзажи Ромадина – легкие, светоносные, эмоциональные. Не пренебрегая деталями, он умел создавать целостную картину, передавал тончайшие оттенки не в ущерб большим отношениям. Его работы сродни высокой поэзии, когда человек нежно любит природу.
«Ты единственная моя, красавица земля», – писал Ромадин.
«В искусстве человек раскрывает свою душу, а не окружающие его предметы» (Н. Ромадин)
«Я молился перед Святой Богородицей, чтобы она помогла в длительности моей жизни, которая нужна мне… потому что мне нужно закончить своё произведение, закончить слово о России… Ведь последний раз, и больше никто не скажет…
Русь моя православная, христианская, что с тобой сделали Уничтожили душу и Бога в ней…» (из записей дневника Н. Ромадина, 1970-е )
«Весь секрет — в общей светосиле. Свет исходит как бы изнутри самого холста. Посмотри на венецианцев, у них всё залито единым светом, причём как будто художник пишет одной краской. Почему же, всё-таки, внутри единого золотого колорита возникает ощущение красной драпировки или зелёной листвы Тициан только тень насыщает цветом, а свет на всей картине пишет практически одной краской, одним тоном. Сохраняется одновременно плоскость картины, глубина и игра света!»
Был другом К.Г.Паустовского, написавшего очерк о его искусстве (Родная природа в творчестве Ромадина, 1963):
«Ромадин работает под открытым небом в любое время года и при всякой погоде, даже в те окаянные дни, когда над оттаявшими болотами валит мокрый снег с дождем, сапоги полны ледяной воды и порывистый ветер рвет во все стороны подрамник. Ведь как же — в другие дни не увидишь всех красок хмурости, неуюта, аспидного тяжелого неба — всех красок того времени, что называется весенним ненастьем, мокропогодью.
Зато какое наслаждение вернуться в тесную, но теплую лесную сторожку, где от крыши пахнет сырой замшелой дранкой и горячей золой из русской печки, где поет, подремывая, погнутый самовар-работяга, где за крутым чаем из старых и кривоватых граненых стаканов пойдет разговор о приближении весны, о том, что, по стародавним присказкам, уже прилетели кулики из заморья и освободили весну из неволи.
Мне кажется, что Ромадин — один из художников, умеющих жить в полном ладу со счастьем. Разве не счастье вот такие дни в сторожке, когда самая прелесть бродячей этой лесной жизни подкреплена сознанием удачно законченного любимого дела, созданием новых картин.
Картины Ромадина неотъемлемы от природы. Они — живые ее куски. От этих картин можно озябнуть на ветру, вдыхать всей грудью весенний речной холодок, промокать насквозь от дождя, услышать запах сосновой перегретой хвои.»
