«Любовная сцена», Джулио Романо
1524—1525гг. Холст (переведена с дерева), масло. Размер: 163×337 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Место создания картины неизвестно, поскольку в 1524 году Романо покинул Рим, а в следующем году приехал в Мантую, где он работал по большим заказам. Картина куплена Екатериной II в Лондоне у Томаса Дженкинса при посредничестве И.Ф. Рейфенштейна. «Любовная сцена», поступила в Эрмитаж не ранее 1774 года и называлась тогда «Галантная сцена».
Эту эрмитажную картину можно считать аллегорией тайного брака, отягощенного двойной изменой, поэтому было бы странным, если бы подобная love story не нашла отражения в литературе того времени.
В 1532 году в свой знаменитый рыцарский роман «Неистовый Роланд» Лудовико Ариосто к 40 имевшимся песням добавил шесть новых. В одной из них действуют все те персонажи, что запечатлены Джулио Романо в эрмитажной картине. Дж.Вазари сообщает: картину с любовной сценой «герцог Мантуанский подарил Веспасиано Гонзага»17. Из этого следует, что Федерико, возможно, был заказчиком и первым владельцем картины. В свете новеллы Ариосто ее название можно было бы сформулировать следующим образом: «Адоний и Аргия. Аллегория тайного брака Федерико II Гонзага и Изабеллы Боскетти».
Картина «Любовная сцена» впервые была показана широкой публике на Первой эрмитажной выставке 1920 года. В каталоге выставки было сказано: «„Любовная сцена“ Джулио Романо… та самая картина, которая, по свидетельству Вазари, находилась в собственности принца Веспасиана Гонзага (из кладовых Эрмитажа; повторение или копия в Берлинском музее)». Липгарт так же полагал, что, «возможно, наша картина та самая, которую упоминает Вазари». Упомянутое повторение или копия из Берлинского музея отличалось от эрмитажной картины тем что фигуры на ней были несколько отодвинуты от переднего плана вглубь картины; в 1930 году эта работа была передана во дворец Сан-Суси, а в 1942 году находилась в замке Рейнсберг и считается погибшей во время Второй мировой войны.
Свидетельство Джорджо Вазари было опубликовано Миланези в 1880 году и Миланези счёл, что оно относилось к берлинской картине, поскольку он сам не мог видеть эрмитажного полотна, которое в XIX веке не включалось в эрмитажные каталоги и хранилось отдельно «по причине неблагопристойности сюжета».
