Гюстав Кайботт "Парижская улица. Дождь", 1877. Чикагский институт искусств, Чикаго.Гюстав Кайботт "Парижская улица. Дождь", 1877. Чикагский институт искусств, Чикаго.

Он оплачивал мастерские друзей, счета, покупал их картины (удивительно, что Дюран-Рюэль, арт-диллер импрессионистов, его не любил, ведь щедрость этого мецената, коллекционера и одного из главных основателей собрания парижского музея д’Орсэ экономила ему деньги😂).

Имя его ГЮСТАВ КАЙБОТТ и он, конечно, (мое любимое😂) НЕ ИМПРЕССИОНИСТ, хотя, как и Дега, был близок к этому движению, а кто, собственно, не был? Но с Кайботтом в этом плане не все так однозначно.

1️⃣ Его картины есть результат долгой, почти инженерной работы над точностью композиции. Кайботт более чем ПРОДУМАННЫЙ художник, в картинах которого сиюминутного ровно столько, сколько черного цвета у Мона, т.е нет от слова совсем.

2️⃣ Его картины хранят верность линии — это РИСУНОК, а не блики, свет и цветовые рефлексы.

3️⃣ И это ЧЕРНЫЙ, тот самый, который для истинного импрессионизма был немыслим, ибо чистого черного цвета в природе не существует (свет, падая, искажает не только форму предмета, но и видоизменяет его цвет, например, на темно-зеленый или фиолетовый).

4️⃣ А еще он часто писал пятном, а не мазком.

❗Но, тут такое дело, что импрессионизм — это, в первую очередь, не новаторская техника, не мазок, не впечатление, а ГОРОД.

Это искусство о городе и про город. Тот самый новый Париж, который барон Осман превратил в торжественный, светский и промышленный мегаполис (34-летний Дега — железобетонный не импрессионист, с ненавистью цедил сквозь зубы имя этого барона и до бессильного отчаянья не желал видеть перестроенного Парижа).

А еще ДЛЯ ГОРОЖАНИНА, которым теперь считался не просто приличный буржуа или аристократ, но канцелярский служащий, булочник, водитель паровоза, проститутка, в конце концов (искусство импрессионистов адресовано именно им).

Более того, сообщество это было очень даже коммерческим, попасть в которое можно было легко и просто — заплатить членский взнос в размере 5 франков в месяц или 60 франков в год (вход на выставки был тоже, конечно, платный).

Это я к чему?

Неоднозначность Кайботта в том, что он, вроде как совсем НЕ ИМПРЕССИОНИСТ, НО, в то же время, очень даже ИМПРЕССИОНИСТ 😂 (или, если хотите, концептуальный импрессионист, как его называют американские исследователи, или корявый импрессионист, как его называю я😅). Ибо по технике он и рядом не стоит со своими собратьями по цеху (про Моне и Писсаро я вообще молчу, да и с Ренуаром его сравнивать совсем не тянет), но он очень и совсем про город, про Париж, в который был влюблен также сильно, как Дега этот новый мегаполис ненавидел.

Кстати, в европейских статьях-обзорах говорят, что Кайботт был чистым реалистом , а импрессионистские техники использовал умеренно и лишь в качестве эксперимента / интернет же кричит лишь одно — импрессионист, впрочем, те же сетевые оры характерны и для Мане, Дега, Ван Гога….

Дело в том, что искусство XIX столетия — это история быстро сменяющих друг друга тенденций (как, впрочем, и весь век XX). И чтобы хоть как-то систематизировать всю массу художников, работавших в это столетие (и в двадцатое), были придуманы некие рамки, ныне именуемые "измами".

Рамки эти, конечно, довольно условные. Но, если Мане и Дега (про Ван Гога даже комментировать не буду, потому что его сравнение с импрессионизмом просто смешно) совсем не вписываются в импрессионистическую тенденцию, то Кайботт выписывается, коряво, с ооочень большими оговорками, но вписывается (также, как с оговорками в русло импрессионистических рамок включается и Ренуар, впрочем, обо всех этих, мною упомянутых авторах, я писала, если вы помните😅).

Гюстав Кайботт "Парижская улица. Дождь", 1877. Чикагский институт искусств, Чикаго.Гюстав Кайботт "Парижская улица. Дождь", 1877. Чикагский институт искусств, Чикаго.

Вот, например, "Парижская улица. Дождь" кисти Кайботта (1877). Это уже тот самый новый Париж, который к концу века XIX довольно быстро стал городом-миллионником и который по сути остался таким до сих пор — неизменно серое небо и черный, который всегда в моде.

И в этом новом крупном городе человек уже очень сильно отстранился от человека (симптом любого мегаполиса). Поэтому так много пустоты.

Нет, нет, картина совсем не про одиночество, не стоит ждать от Кайботта чрезмерного философствования. Пустота эта, скорее, воспринимается художником в позитивном ключе — это простор (к которому, в том числе, стремился барон Осман), это величие нового города (поэтому Площадь Дублина выглядит столь огромной) и это возможности — мануфактуры, магазины, кафе, 12 вокзалов…

Но интересно в картине совсем не это.

Приглядитесь КАК Кайботт создает композицию.

Париж он пишет снизу вверх, будто лежа на брусчатке с широкоуголкой. Прохожих, идущих в разные стороны и подчеркнуто чужих — сверху вниз. Потому что город большой и вечный, а люди маленькие и смертные.

Разные оптические точки зрения.

✔ не импрессионист.

Гюстав Кайботт "Человек на балконе, бульвар Осман", 1880. Частная коллекция.Гюстав Кайботт "Человек на балконе, бульвар Осман", 1880. Частная коллекция.

А вот его "Человек на балконе, бульвар Осман" (1880). И тут, действительно, два героя — мужчина, стоящий спиной и город, который не просто закрывает собой линию горизонта, но перерисовывает ее.

Бульвар светом врывается в пространство дома через модный узорчатый балкон, на котором стоит человек, сошедший с "Балкона" Мане и повернувшийся на 180 градусов, туда, где простирается грандиозный городской пейзаж новой жизни и нового города. И этот новый город раскрывает этого нового человека, в глазах которого как раз и сияет эта новая жизнь.

✔импрессионист.

И тут нужно бы сказать, что он был фигурой уникальной и обособленной, но этого говорить я не буду, потому что импрессионистом он был далеко не блестящим, да и оригинальности в нем особо никакой нет. Просто художник. Просто творец своей эпохи. Просто певец нового Парижа и нового человека в нем.

Кайботт был тем счастливчиком, кто не нуждался в деньгах. Вице-президент Парижского яхт-клуба, филателист, вошедший в список ста самых великих, кораблестроитель, разместивший на территории своего поместья небольшую верфь, увлеченный садовод, юрист и инженер, городской советник Пти-Женвилье он был забыт на 80 лет и вспоминался только в качестве богатого покровителя и коллекционера импрессионистов.

А потом, в 1960-х годах, наследники художника решили продать несколько картин деда. И прежде всего огромное полотно "Парижская улица. Дождь". Картина попала в Чикагский институт искусств и Кайботту вернули статус художника, к нему начали идти зрители, а главный куратор живописи и архитектуры МоМА Кирк Варнедо написал о нем книгу — единственное до сих пор исследование о жизни и творчестве Гюстава Кайботта.

источник